«Вращается Колесо Судьбы. В непознанной, необозримой бесконечности вне реальностей поворачивается огромная ось о восьми спицах. Тянутся от Колеса в бесконечность тысячи тысяч выпрядаемых им нитей-жизней, что звенят, словно тончайшие, но прочные цепи. Их плетения рисуют узоры, сматываются в клубки, затягиваются в узлы и порождают бесконечное, многомерное полотно, простирающееся в прошлое, настоящее и будущее…
Но это не важно в сравнении с непостижимой тайной Колеса. С велениями и желаниями Великого Вещего, обвившего Собою Ось. У Него нет имени и нет постоянного зримого облика. Каждый видит то, что хочет или может видеть. Или то, что Вещий пожелает показать.
Однажды Великий решил создать мир, совершенно ни на что не похожий, мир-сон. И породил Он еще одну реальность, и обернулся огромным Драконом, и прикрыл свои сверкающие глаза, замечтавшись. И так, отголоском Его мечты, явились в мир первые драконы, прекрасные и яркие. Виделось Вещему бескрайнее небо, залитое солнцем, и белые облака, и могучие птичьи крылья, и вольные ветра. И родились из дум его Дети Неба – крылатый народ Вемпари. И были они стройны, легки и гибки, чтобы летать, и кожа у них была цвета неба, а крылья пестрели разнообразным оперением. И день пролетал для них как минута, и жили они многие века. Посмотрел на это Великий Вещий, и сердце его наполнилось радостью. И упала из правого ока Дракона хрустальная слеза и обернулась она Белым Камнем в руках Вождя Вемпари.»
Химер-кальпан прищурил золотистые глаза и придирчиво оглядел результат своей работы – убористо исписанный лист плотной бумаги. Отложил на подставку кисть для письма. Потянулся всем телом, выпустил когти до боли в пальцах. Захотелось поточить об стенку, но князь устыдился этой мысли и прогнал ее вон. Он взъерошил лапами и без того нечесаные пепельно-каштановые лохмы, мягко поднялся из-за стола и, ловко изворачиваясь среди опасно кренящихся завалов книг, подошел к окну. Когти ног легонько процокали по паркету. Денек-то какой… Химер чихнул, нечаянно задев штору и подняв облачко пыли. Высокое и светлое обиталище книжника явственно нуждалось в уборке. Равно как и одежда.
Тут дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и внутрь ввалился худенький верткий юноша. Невероятно длинные, аж до крестца, иссиня-черные лохмы были собраны в хвост. Из одежды красовались на нем тонкие обтягивающие брюки и жилетка на голое тело. Темно-янтарные глаза воровато стрельнули по сторонам, будто он прикидывал чего бы стащить, а потом взгляд остановился на князе.
- Привет, братец Тирель! Чего творишь? – весело поинтересовался он и в одно неестественно-быстрое движение оказался у стола. Заглянул в стопку пока еще чистых листов, почесал лапой в затылке.
- Тебя только тут и не хватало! – Тирель чихнул еще раз и гневно сверкнул глазами на юнца. – Брысь, жабродышащее!
На жилистой шее парня и впрямь слегка трепетали влажные жаберные створки
- Н-у-у… чуть что – сразу «брысь»! Я еще даже ничего не сломал и не разбил… - он картинно махнул рукой, обиженно фыркая, и тут же смахнул половину листов. - Ой… сейчас подберу!
Юноша кинулся собирать бумаги, сцапал уже исписанный лист и замер, усевшись прямо на пол: - О, так ты летопись, что ли пишешь? А чего так занудно и без картинок?
- Р-р-р-р-рахаб! – скатился на рык старший кальпан. Исхитрившись не уронить ни одной книги, он пролетел от окна к младшему брату и грозно навис над ним. – Во-первых, ты все-таки сломал мой рабочий бес… порядок, в общем, мой сломал! Во-вторых, не занудным, а летописным!
- «Летописно написанная летопись» – Тирель, тебе самому-то не смешно? – ухмыльнулся тот, но заметив, что автор не смеется, съежился и аккуратно вернул листы. – Ну ты и зануда…
Старший брат фыркнул и нарочито тщательно принялся складывать бумагу в правильную ровную стопку. Кафтан на нем при этом был мятый и кое-где попятнанный тушью.
- По-твоему, я должен писать ее в виде анекдота?
- А почему нет? – встрепенулся Рахаб, снова заглядывая в бумаги. - Вот смотри! Что там у тебя… про вемпари? Вот и напиши – «летают этакие синекожие и разноцветнокрылые крылатые… и крылами своими…» Ай нет! – юноша мотнул головой, задумываясь. - Скогороворо...срокого…тьфу! скороговорка получается. Ладно, а что дальше? Про хильден?
- Не про хильден, а про Хир-эн-Алден! – назидательно воздел коготь Тирель. – А что у тебя там разноцветные крылатые крылами делали, а? – лицо химера приобрело задумчиво-мечтательное, с легким налетом ехидцы выражение.
- Что-что… - буркнул юноша, уходя к окну, - Крылами колдовали - с хильден воевали. Во! Смотри, как получилось! Стихи. Запиши это в летопись!
- Скажи это Яносу-эрхе, - промурлыкал в ответ Тирель. – Он тебе крылом-то наколдует по одному месту… и вообще, я особую летопись пишу, про Отца Отцов!
Рахаб отмахнулся и начал бродить по кабинету, заложив руки за спину – от греха подальше, а то этот книголюбец легко мог их поотрывать за любую царапинку на обложке. Успокоенный таким поведением младшего брата, князь вновь уселся за работу.
И снова замечтался Великий Вещий, увидев великое множество подземных ходов и галерей, и темные бездонные озера, окруженные сияющими кристаллами, и отраженный на жиле металла свет. И из этих дум родились Дети Подземий – второй крылатый, но неспособный к полету народ Хир-эн-Алден. Были они бесшумны, тонки и скрытны, чтобы никогд а не нарушать тишины подземелий, и зеленоватая кожа их была подобна коже змей. Никогда не дано было стать им беззаботными и легкими, как Вемпари. Разум их стремился к постоянству, подобно металлу или кристаллу, а потому изучали они всех живых существ и плотский мир вокруг себя, хотя магия тоже была не чужда им…
…Послышался скрип открываемой двери, грохот падающих книг, шелест и сдавленная ругань. Тирель встрепенулся и застонал.
- Рей, опять крылья разбрасываешь, ну просил же!..
- Это не я крылья разбрасываю, это ты неряха! – возмутился от двери вновь прибывший – высокий, одетый с ног до головы в черное кальпан. Спину его покрывал мягкий кожистый плащ сложенных перепончатых крыльев. – Чем вы тут таким заняты, что жабродышный у тебя застрял?
- Мы летопись пишем! - радостно отозвался Рахаб, поспешно положив на место какой-то золотой кулон. - Вот про Колесо, Вещего, Вемпари и Хильден написали, сейчас будем… а про что будем, Тирель?
- Мы? – вскинул точеную черную бровь крылатый, подходя ближе. – Ага, мы пахали. Рахи, ты когда последний раз кисть и тушечницу в руки брал?
-Э… позавчера брал. Когда в отца ими кидался, - задумчиво почесал затылок Рахаб. - Да ладно тебе! Лучше давайте вместе про войну и создание Колонн напишем! И картинки сделаем!
- Ну-ну… - Рей подцепил листок и пробежался глазами по строчкам. Лицо его все больше вытягивалось по мере прочтения. Он долго прохаживался туда-сюда.
«Но однажды, не найдя больше ничего нового, Хир-эн-Алден стали менять мир, чтобы было им чем заняться, стали создавать иных существ по своему желанию из уже живущих. И так велико было их умение, что научились они даже возвращать жизнь в уже мертвое тело, из которого призвал душу оборот Колеса. Посмотрел на это Великий Вещий, и сердце его наполнилось скорбью. И упала из левого ока Дракона слеза и обернулась она Черным Камнем в руках Лорэт Хир-эн-Алден…»
-Ребят, вы че, сдурели?! Кто ж так пишет?! – вытаращился Рей, - Это никто не будет читать!
- А как, по-твоему, надо!? – оскорблено отозвался Тирель.
- Я знаю! Я знаю! – радостно запрыгал Рахаб. - «Началась страшная война между Крылатыми и… Хильден! И упирались их камни – Черный и Белый..»
- Куда упирались?
- Ну… как ты бы сказал – «противостояли». Вот! И началось в ту войну такое месилово, и смертей не меряно! – Рахаб оживленно махал руками, не обращая внимания на братьев, ошалело на него глядевших. - И начал мир ломаться… нет, крушиться… нет… в общем, трындец бы пришел миру, но Вемпари создали Колонны!
- Рахаб!!! – в один голос рявкнули Тирель и Рейнард - Прекрати! Это не летопись, а балаган какой-то!
-Нууу… чуть что – так сразу балаган! – обиделся младшенький, - А как вы хотите писать? Ну была война, ну попередохли почти все, ну соновали Девять Колонн и появились Хранители… скукота же!
- Я – вообще хочу, чтоб вы это бросили, - фыркнул старший из троицы, дернув крыльями. – Писать, так для потомков! Ну-ка, живо раскинули мозгами, кто у нас ось Колонн?
Рахаб изобразил, будто раскидывает мозги по библиотеке. Тирель, махнув лапой на его кривляния, отозвался:
-Хранитель Равновесия. Уже очень давно – наш отец. А что?
- «А что!», - передразнил летописца Рей. – Вот и пиши про него. С самого начала. Чтоб все знали!
И черные крылья, словно присыпанные золотой пыльцой, гулко хлопнули, сбрасывая вершины книжных нагромождений.
Тирель ругнулся на непонятном языке, бросившись было собирать книги, потом махнул рукой – сначала нужно этих двоих выгнать, чтобы порядок наводить…
-С самого начала? Да у нас из этого начала – только дневники его отца – Равена. Да кое-какие разрозненные данные. Что тут писать? – рассеянно поскреб за ухом книжник.
-Ничего! Сча мы его сюда – и будем допрашивать! – повеселел Рахаб, - Так и напишем!
От порога негромко кашлянули. Все трое подпрыгнули, как ужаленные, и окончательно довершили разгром, и три пары беспредельно честных золотых глаз воззрились на вошедшего.
Одет сей пожилой химер был довольно просто, по-домашнему, но вот осанка, манера держать себя, взгляд, даже холеная, слегка взлохмаченная роскошная грива абсолютно белых, без намека на седину волос – все выдавало в нем привычку к власти и подчинению с полуприказа.
- Иду я, слышу – вы подозрительно громко думаете. Решил, загляну, посмотрю, чем это сразу три братца занялись таким интересным… - нарочито безразлично проговорил он низким рыкающим голосом.
-Да мы это…летопись пишем! – тут же нашелся Рахаб, колупнув когтем столешницу, чем заслужил негромкий шик от Тиреля. – Вот решили начать с самого начала!
- Ле-етопись, - протянул отец семейства, прошествовав поближе к троице и удивленно вскинув бровь. – С начала? А с какого?
-Ну…мы подумали… - замялся книжник, пихнув локтем Рея в поисках поддержки, - Надо же того… с появления Хранителя Равновесия…
- Это с Роула Белого, что ли? – присвистнул белоголовый. Он явно продолжал игру нарочно, хотя уже прекрасно понял, о чем речь. – У которого крыл четыре вместо двух было?
-Неа, с шестого Хранителя Равновесия, - хитро прищурился Рахаб, усаживаясь на стол и продолжая игнорировать Тиреля, порядком уставшего от наведения бардака в его кабинете, - С тебя, папа.
Тот вздохнул. Мановением лапы и волной телекинеза смел с кресла очередную кипу книг и свитков, устроился поудобнее, уложил подбородок на сцепленные когтистые пальцы и задумчиво взглянул на своих сыновей мягко мерцающими в сгущающемся полумраке летнего вечера глазами.
- Вы точно хотите это знать?
Три головы хором кивнули. Три пары глаз выжидательно смотрели на отца.
- Тогда слушайте… Кому хочется – записывайте.