Сладкая парочка

[Lady-Nazgoth]

Этот кусок чисто по настроению очень нравится мне самой) Акпвое знакомство двух закадычных по жизни приятелей, кошки и собачки)))

Через дюжину дней в заповедной глухой чащобе недалеко от Колонн сработала тайная Арка. Между наполовину занесённых снегом опор из чёрного оникса с треском проскочила молния. На вершине в обрамлении золотых крыльев вспыхнул мягким синим светом большой полированный шаргофанит . Арка загудела, и внутри неё разлилось волнующееся молочное сияние.
На девственный, нетронутый даже птичьими следами снег ступил Равен Каарис. Невысокий и худощавый, как все вемпари, он легко держал на руках укутанного в меха келпана. Тот, опоенный маковым отваром, беспробудно спал, чтобы избежать конфузов и недоразумений. Взъерошенная беловолосая голова покоилась у крылатого на плече. Равен постоял, вдыхая холодный лесной воздух и разглядывая еловые и кедровые лапы в пушистых снеговых варежках, потом негромко, но властно позвал:
- Юдар, иди сюда.
Воздух задрожал и поплыл, сгустился… чтобы с лихим свистом закрутиться в прозрачные тугие кольца тела Великого Змея. Живая душа Колонны Воздуха посверкивала перламутровыми глазами и всё норовила заглянуть в лицо Кайнару. Хранитель осадил Юдара и заставил замереть на месте.
- Неси, - приказал он. И, опустив на широкую упругую спину драгоценную ношу, стал пробираться через сугробы. Дух медленно и аккуратно скользил рядом.
- Вернули, вернули, - шептал он почему-то женским голосом с сильным южным выговором. И где только раздобыл такой?..
Приметная в этой чаще только знающему тропка вскоре вывела их на поляну, окружённую высоченными столетними елями. Возле дальнего края горделиво стоял добротный, в два этажа дом, слаженный из кедровых брёвен с высоким крыльцом и забранными цветными пластинками ледонита окнами. Возле него скромно жались пристройки – баня, конюшня, кладовые. Было тихо. Над крышей дома стелился лёгкий дымок. Пахло хлебом.
Дом этот почти тысячу лет назад выстроил первый Хранитель Равновесия из числа людей. Волшебство, разливающееся от девяти белокаменных исполинов, делало священный лес Шейен благодатным краем для любого живого существа, не давало заводиться порче и гнили. В какой бы части света не родился Хранитель Равновесия, получив звание и Ключ, он всегда переселялся сюда. Кайнар несколько лет назад тоже не стал нарушать традиции – а теперь ему предстояло сюда вернуться. Без знаний, без памяти, но зато с новым будущим
Их ждали. Равен не успел пройти и трёх шагов, как сидящая на крыльце вемпари спихнула с колен кошку, сбросила подбитый мехом плащ. В два длинных летящих прыжка, как молодая, она оказалась подле супруга, тревожно заглядывая то ему в лицо, то в лицо спящего Кайнара. А потом, не жалеючи, отвесила мужу подзатыльник крылом.
- Ни стыда у вас, ни совести всё-таки нету! – проворчала она. Сделали с человеком невесть что и довольны.
- Но, Инайя…
- Слышать ничего не хочу! Живо неси в дом, пока не простудился.
Разумеется, Равену ничего не оставалось, кроме как подчиниться и, отпустив Юдара, снова поднять келпана на руки. Тут в стороне под деревьями с ворчанием зашевелился огромный сугроб, и из него высунулась… рогатая драконья голова. От этого движения закачались ветки, и здоровенный пласт снега шлёпнулся дракону прямо на кончик носа. Тот чихнул, выплюнув облачко дыма, и с треском выкопался весь.
- Ну, где он, дайте поглядеть! – прорычал он, нависая серо-чёрной пятнистой тушей над супругами. Их обдало струёй горячего дыхания. Пахнуло металлом.
- Тише, Айфир! – шикнула на него Инайя. – Разбудишь, напугаешь – отправлю обратно к старейшине Брендомару.
- Не надо, - дракон сразу начал съёживаться, втягивать крылья, обрастать чёрно-пепельной шерстью. – Что я старейшине скажу…
- Что ты балбес! – буркнул Равен и быстро пошёл к дому.
Большущий лохматый пёс понурился, повесил хвост и ткнулся мокрым носом в руку Инайе: - А так можно? Обещаю, я пугать не буду.
- Можно, можно, - вздохнула та и, ухватив дракона за загривок, поволокла за собой.
В отведённой Кайнару небольшой комнате мебели почти не было. Чуть ли не всю её занимал широкий, мягко застеленный топчан с горой подушек, рядом стояли стол и стул. Жёлтый свет кристалла смешивался с жемчужной серью пасмурного зимнего дня за окном, рельефно ложился на покрытые резными узорами стены. Равен уложил своего… да, теперь уже можно сказать, сына на роскошное ложе, но уходить не спешил. Так и сидел рядом на постели, гладил коротко стриженную голову, думал. Иногда пальцы невольно задевали острое ухо, соскальзывали почесать. И поднималось в душе знакомое родительское чувство, желание приласкать, утешить, защитить от всего страшного. А ещё была надежда, что сквозь сон он запомнит ласковые руки и снова начнёт доверять. Равен осторожно прошёлся пальцами по короткому чёрному рогу на виске. Твёрдый. И… Да, с внутренней стороны в одном месте неплотно прилегает к черепу. Всего на волос, но и это может оказаться опасным… По скромному разумению Хранителя Воздуха чувствительность можно было усилить и без подобных ухищрений, тренировками, но кто его спрашивал?
Кайнару прикосновение не понравилось, он дёрнулся и сбросил руку, подставив ухо – вот здесь, мол, чеши, изволь, а куда не надо не лезь! Потом всё-таки заворочался, заворчал и проснулся. Равену пришлось тут же ловить и утешать.
- Ты куда собрался? А ну-ка ложись! Ничего страшного не случилось, это теперь твой дом. Ты будешь здесь жить со мной и Инайей-эрхан. Мы тебя спрятали от старейшин, чтобы они не мешали. Ты ведь их не любишь, я прав?
Келпан, весь дрожащий в руках у вемпари, как натянутая струна, задумчиво пошевелил ушами, сморщил нос и кивнул.
- А Янос-эрхе? – чуть запнувшись, спросил он.
- Он будет прилетать к нам в гости, - мягко ответил Равен. Что поделать, придётся смириться с тем, что Кай за прошедшие три месяца сильно привязался к Вождю. А тот, хоть и не признаётся – к Каю. Но упрямо старается делать вид, что келпан для него – всего лишь эксперимент. Мальчишка…
Тут послышалось сухое цоканье когтей по дереву, и в приоткрытую дверь всунулась любопытная собачья морда. Кайнар и Айфир уставились друг на друга глаза в глаза. Равен не спешил влезать между ними, наблюдая, что будет дальше.
Пёс решил подойти поближе. Келпан оскалился и зашипел, как заправский котяра, забился к Равену под крыло. Пёс замахал пушистым хвостом, заулыбался во всю пасть, вывесив розовый язык. Кайнар сузил зрачки в две овальные щёлочки и зашипел ещё громче. Вемпари как воды в рот набрал, про себя посмеиваясь. Хороший для будущего Владыки выйдет приятель из раздолбая-дракона. Брендомар Агат никогда не ошибается в выборе порученцев.
- Привет, - сказал Айфир внятным человеческим языком, старательно разевая пасть. – Меня зовут Айфир Обсидиан. А тебя?
Келпан ошарашено замер. Расти у него на теле шерсть, она стояла бы дыбом вся. Глаза стали круглыми, как два имперских злата, когти на руках то выползали, то втягивались, но шипеть он перестал. Из-под крыла, впрочем, выбираться не собирался.
- Это дракон, Кай, - сжалился над ним Хранитель. – Помнишь, я тебе про них рассказывал? Ты не смотри, что он на дракона не похож.
- Как же я похож буду, я тогда в дом не влезу, - пуще прежнего застучал хвостом Айфир. - И дружить с тобой не смогу, вот!
- Дру-жить? – переспросил Кайнар. Слово за словом, он понемногу вспоминал человеческую речь и уже мог коротко отвечать.
- Конечно! – обрадовался дракон. – Знаешь, как будет здорово?
Келпан с сомнением склонил голову набок и вывернулся из-под руки вемпари. Настороженность в его глазах сменилась, наконец, любопытством, и чёрный волкодав тут же подбежал, взгромоздился передними лапами на постель, позволив Кайнару запустить пальцы в густую шерсть на загривке.
Равен встал, стряхнул собачью шерсть с туники.
- Я пойду помогу Инайе по хозяйству, - вслух сказал он. А мысленно для Айфира добавил:
Присматривай за ним. И не вздумай переборщить с шалостями, понял? Он быстро устаёт.
Понял, Равен-эрхе, понял, - отозвался дракон, легонько пихая келпана лапой и валя его в подушки. Не изволь беспокоиться.
Когда через полчаса супруги Каарис решили заглянуть в спальню к приёмному сыну, их глазам предстал блаженно спящий в обнимку с новой пушистой игрушкой Кайнар. Игрушка стоически терпела, положив взлохмаченную морду на подушку.