С верхнего этажа башни раздался грохот, и в одной из комнат вылетела с петель старая дверь. Послышался рычащий мат, потом звон разбитого стекла. А потом с лестницы кубарем скатился Рахаб. Все, кто это видел, вздрогнули и изрядно струхнули, над Крепостью пополз шепоток – владычий гнев…

Правда, летел он не долго, успев перегруппироваться и уже всеми четырьмя конечностями приземлиться на стену напротив лестницы вместо того, чтобы влететь в нее головой.
- А пинаешься ты так же паршиво как и правишь, папочка! - заорал он вдруг, оглянувшись. Глаза были блестящие, полубезумно-яркие.

Слуги порскнули в разные стороны, ибо в этот самый момент на лестнице показался сам Владыка, без камзола, взлохмаченный и… с пылающими багрянцем глазами.

- Что еще вякнешь, мелочь голожаберная? – задыхаясь, прорычал он, спускаясь прямо к водянику.

Тот выждал ровно столько, столько было нужно, слез со стены и ненавязчиво пошел вперед, запрокинув руки за голову и сохраняя дистанцию. со стороны могло казаться, что он беспечен, но шаги были мягкие. Слишком мягкие.

- Па-апрашу жабры не обижать!.. Ну, что ты бездарный политик я уже говорил. Что не разбираешься в женщинах тоже. Хм... что бы еще тебе такого сказать? - Рахаб изобразил задумчивую мордашку, чуть обернувшись на Владыку. - Ну... например что ты трус. И растолстел вдобавок, да-да, как это ни
прискорбно!

Ответом ему был только сдавленный рык и бешеный багрянец глаз. И в этот момент, как назло, из-за поворота – по всей видимости, на шум – вылетел Мельхиа.

- Какого хильден лысого вы творите7!

Рахаб дернулся, сбиваясь с шага. Огромные глазищи метнулись к лицу брата: "Заткнись! Исчезни и не высовывайся, я знаю что делаю! Пусть никто не высовывается!.." И тут же обернулся, скорчив рожу
взъяренному Каину:

- Вот это харя! Долго перед зеркалом репетировал, прежде чем получил такое неземное обаяние?

«Ну смотри, я твои останки соскребать со стен не буду…»- и Мельх исчез.

А Каин прыгнул прямо на Рахаба с середины лестницы…

К счастью, тот правильно прикинул дистанцию и успел сорваться с места до того, как беловолосый химер взвился в воздух. Пока что - средний темп, спокойное дыхание, ровные удары сердца.Так он выдержал бы долго, но так было бы неинтересно и бессмысленно. Что толку от такого времяпровождения?

"Я тоже... очень не хочу нарваться..."

- Хей, а бегаешь ты так же паршиво как и улыбаешься!

Следующим прыжком на водяника полетела уже звериная туша.

Огромный, ростом почти с лошадь, невероятно страшный белый тигр обрушился на Рахаба сверху, оскалив клыки. Зверюга была покрыта густейшим длинным белым мехом с редкими черными полосами, длинный мощный хвост хлестал из стороны в сторону, из пасти рвалось горячее влажное звериное дыхание… Однако, в звере все еще можно было узнать Владыку – покрытые шерстью
лапы все еще оставались химерскими, рога с головы никуда не делись.

Водяник, осознавая, что, возможно, несколько... переусердствовал в доведении отца до белого каления, швырнул в пасть тигру заботливо припасенный водяной мячик и припустил уже вовсу скорость, которая только была доступна тощему телу. Оно и понятно: жить захочешь - еще
и не так побежишь.

Коридоры, залы, лестницы... химереныш полностью потерял разницу меж полом, стенами и потолком, силясь уйти от зверя. Воистину, от погони даже можно было получить удовольствие... конечно, если не учитывать того, что несколько раз Рахаб одной только своей везучестью не лишался ноги или куска мяса со спины. Позади он слышал дыхание зверя и клацанье жутких челюстей, скрежет когтей по камням и топот тяжелых лап. На его счастье, тигр иногда оскальзывался на поворотах или врезался в стены и углы. Это давало Рахабу время. Рык подстегивал не хуже семихвостой плети – ни химер, ни огромный кот даже не заметили, когда пересекли ворота. Их никто не решился остановить.

На открытом пространстве стало хуже.Жидкая грязь да кое-где торчащие камни лишали маневренности - едва ли не единственного преимущества младшего Князя. Его светло-янтарные глаза стали почти черными, сердце заходилось, дышать было больно до такой степени, что, казалось, он хрипел даже через жабры. С другой стороны - кто бы не хрипел после шести кругов по Крепости на максимуме?..

Расстояние меж котом и химером медленно сокращалось, не смотря на отчаянные усилия последнего. Однажды он даже оскользнулся и полетел кубарем, но тут же сорвался на ноги и полетел вперед. Впрочем, и этой заминки хватило, чтобы расстояние сократилось вдвое.

"Я тут так и... умру?.. Может... так и... к лучшему..."

Однако, во время очередного прыжка через остаток какой-то стены к изумлению рахаба тигр зацепился лапами за торчащий выступ, и кубарем через спину улетел вниз, в лужу. Вскочив, он снова бросился вперед, но уже не столь уверенно, как прежде. Да и рык захлебывался в сбивающемся дыхании.

Еще минут двадцать они честно делали вид, что бегают друг за другом. Потом младший просто повалился на какой-то валун и отмахнулся от тигра как от докучливой мошки:

- Иди ты... дай... дышать...

Тот впрочем, не дойдя до валуна около метра, тоже устало плюхнулся на землю. Выражение морды у него было где-то таким же. Длинный красный язык свесился на бок из пасти вялым полотнищем, лапы разъезжались. Еще немного – и они расползлись совсем, так что тигр плюхнулся пузом и мордой в грязную лужу.

"Мельх!.. Мы... все... совсем все..."

Водяник глотал воздух как воду. И осознавал, что это было прекрасно, хотя с носа на щеку что-то текло, теплое и щекотное. А потом благополучно отрубился.

Братья переполошились, получив столь странное послание. В самом деле, что значит «совсем все»? Совсем все что? Загрызли друг друга, что ли? А поскольку Рахаб замолчал напрочь, подозрения закрадывались самые страшные.

Посему Мельх и Дим ломанулись на источник Зова со всех ног. Когда, придя, они обнаружили две распластанных в грязи тушки, выражение их лиц описанию не поддавалось.